ЖИЛ-БЫЛ ПАРЕНЬ, КОТОРЫЙ, КАК И Я, ЛЮБИЛ «БИТЛЗ» И «РОЛЛИНГ СТОУНЗ

(Мауро Лузини-Франко Мильяччи) – Джанни Моранди, 1966 г.

Автором музыки был Мауро Лузини, а слова к песне написал Франко Мильяччи за десять минут во время смены блюд в типичной римской остерии. Франко написал их для него, поскольку музыкант уже собирался записывать диск. И Мауро очень этим гордился. Он понимал, что наконец ему выпал случай быть замеченным на эстраде того времени. Но я проявил все свое упорство горца, чтобы песня досталась мне. В звукозаписывающей студии «RCA» этому воспротивились. Директор, Эннио Мелис, который до этого момента обеспечивал мой успех, сказал, что это будет моим концом: Моранди не может исполнять такую революционную песню. Люди хотят романтичного Джанни с улыбкой на устах, вечномолодого повесу, какого можно встретить в каждом дворе, а не бесчувственного провокатора. Пусть другие протестуют! Я настаивал на своем, пока в декабре 1966 г. на Фестивале роз в отеле «Хилтон» в Риме мне не пригрозили, что меня вырежут из эфира, если я спою слова «Вьетнам» и «Вьетконг». Именно в этот момент я устроил всем встряску. И вот как это было.

Перед выступлением разгневанный Мелис соединил Мильяччи по телефону с дирекцией RAI, и те велели ему переделать слова песни в указанных местах. Они сказали, что у них уже было решение: вставить «Корфу» и «Чефалу» вместо слов «Вьетнам» и «Вьетконг». Корфу? Чефалу? Вы что, издеваетесь? Мильяччи не мог согласиться на такую подмену, хотя и рисковал быть вырезанным из эфира и не только: поговаривали даже, что наша страна не может себе позволить голосом одного из самых популярных песенных исполнителей выступать против дружественного государства. У Мильяччи и Моранди могли даже отобрать паспорт. Франко второпях прибежал ко мне в гримерку незадолго до прямого эфира. Он закрыл дверь и наспех обрисовал мне ситуацию. Ничего не поделаешь: если речь идет об истинном таланте, трудности его только подогревают. Со всем спокойствием Франко сказал: «Давай так: вместо слов «Вьетнам» и «Вьетконг» ты споешь: «Мне сказали, езжай та-тата и стреляй татата... тара-та-та-та, тара-та-та-та»». Я понял мысль и вышел на сцену. Выходя я заметил угрожающие тени, прятавшиеся за театральным занавесом. Я находился в окружении всего генерального штаба музыкальной сцены и телевидения того времени, эта ситуация меня электризовала. Наконец подошла моя очередь, погасли огни, и я увидел красный огонек огромной телекамеры, ждущий, когда кадр заполнится моей физиономией. Меня охватило ощущение власти, которое наконец дало выход наполнявшему меня адреналину. Зажегся сноп белого света, который мои глаза перенесли спокойно. Стихли апплодисменты, вступил оркестр, и я почувствовал в горле крик, способный преодолеть расстояния. «Жил-был парень, который, как и я, любил «Битлз» и «Роллинг Стоунз», бродил по свету, он приехал из Соединенных Штатов Америки...». Первую строфу я закончил так, как они и хотели. Мне был отвратителен этот опасный очаг войны. Я подчинился цензуре и не предал огласке распространение азиатского бедствия, спев условленное «та-тата». Но это урезание было сродни кастрации, оно делало песню слишком банальной. Я чувствовал себя придавленным строгой дисциплиной как в церковно-приходской школе. Первая песня, за которую я столько боролся... нет, так нельзя! «У него больше нет ни друзей, ни поклонников, он видит, как люди умирают один за одним...». В этот момент меня буквально уносит мощью текста, я прибегаю к уловке, чтобы повернуться спиной к телекамерам. В темноте я замечаю отблеск воротничка на рубашке Франко, я встречаю его взгляд и посылаю ему свой в ответ. Сигнал получен. Я снова оборачиваюсь к публике и со всей силы бросаю вперед: «В свою страну он не вернется, он умер во Вьетнаме! Не будет больше Битлз, не будет Роллинг Стоунз, не будет!». Крик получился великолепным и гармоничным, он величественно поднялся и повис над сценой. Я сказал это, я сказал «Вьетнам!» Я сказал это и запустил вверх эту совершенную гармонию музыки и слов. Какое невероятное чувство превосходства! И к тому же в эти годы! Бросить такой вызов властям, министрам, именитым защитникам государственных учреждений! Разумеется, разразился скандал. Правые выступили против нас, левые – в нашу защиту. Несмотря на дерзость бросить вызов системе, впоследствие Мильяччи был назначен гарантом отправки Могола и Баттисти в Америку. Невероятно.

Отрывок взят из: Morandi, Gianni-Ferrari, Michele, Diario di un ragazzo italiano, Милан, Rizzoli, 2006 г., с. 23-25